Реликт (том 1) [Книги 1–3] - Василий Головачев

— Нет, — ответил тот серьезно, теребя в задумчивости подбородок. — С таким явлением сталкиваюсь впервые и, насколько я знаю, об этом не упоминал никто из исследователей.

— Все это хорошо, — вздохнул Сташевский, — качественно новое явление и все такое прочее… Однако надо же отсюда и выбираться.

Отдаленный гул заставил всех насторожиться. Гул нарастал, задрожала почва. Через полминуты гул превратился в сильный грохот, треснула стена скал и в образовавшийся пролом скользнула… огромная черная гора, устремившаяся через площадь к Городу. Она пересекла пустое пространство, оставив после себя глубокую дымящуюся борозду, и без следа растворилась в ущельях Города.

Не долго думая, Грехов запустил двигатель на всю мощность и бросил танк вдоль борозды к пролому. Спустя минуту они были уже за пределами странной площади, не выпускавшей их из своих объятий больше часа.

Диего попытался объяснить феномен «плывущим гравитационным полем», но Сташевский попросил Грехова, «как бывшего специалиста», уничтожить это «изящное рассуждение», и тот популярно объяснил Диего, что он, то есть Диего Вирт, компетентен в физике гравитации так же, как он сам в черной, а заодно и белой магии. Правда, Грехов тоже ничем не мог объяснить их приключения, несмотря на то, что действительно три года назад закончил Институт физики пространств. Для выводов нужны были экспериментальные данные, факты.

На ночь танк остановили на том же месте, что и в первый раз. Краски заката быстро поблекли, зато заиграли переливами холодного света паутины и Город. Возможно, Грехов был слишком эмоционален для работника УАСС, но в созерцании красочной феерии света он находил истинное удовольствие. Только иногда сознание как бы вспоминало свои обязанности и становился слышным шепот — не очень приятное напоминание о присутствии иной, загадочной жизни. Они уже привыкли к нему, как привыкают и не замечают завывания ветра в непогоду.

Пропели очередной сеанс связи. На земном форпосте кое-что изменилось. К Тартару прибыли энергоснабженцы и экспериментальный корабль-лаборатория, битком набитый разного рода генераторами.

— Намечается эксперимент, — сообщил Кротас. — Физики хотят «вырезать» кусок пространства вместе с кораблем и перебросить его с планеты за пределы атмосферы.

— А мы? — очень своевременно спросил Диего Вирт.

— А вас захватит спасательный патруль. Монтажники заканчивают сборку подъемника, завтра попробуем высверлить в атмосфере безынерционный канал. А пока вы будете корректировать наводку генераторов для эксперимента.

— Ясно, — отозвался Сташевский, помахал рукой Полине, и сеанс закончился.

На этот раз первым на вахту встал Грехов. Четыре часа пролетели незаметно, он даже спать не захотел, поглощенный наблюдениями за действиями любопытников и паутин. Да, они явно что-то готовили: притащили откуда-то еще несколько «грибов», и теперь вокруг колонны корабля образовалась сплошная черная стена. А уже перед самой сдачей дежурства, — Грехов как раз смотрел на неподвижное облако белого дыма, из которого вырастал корабль, — облако это вдруг с сильным треском опало, и под кораблем всплыла сияющая до боли в глазах паутина. Она подхватила корабль снизу, края ее полезли вверх, и в конце концов звездолет оказался завернутым в «авоську». Все замерло на некоторое время. Потом паутина с долгим шипением расползлась прежним белым дымом, и Грехов, разжав вспотевшие от напряжения кулаки, злорадно пробормотал:

— Что, не вышло, голубчики?

Несколько паутин-наблюдателей тотчас же улетели к Городу, и, пока Грехов проверял функционирование главных систем танка, одна из них приволокла черный «гриб» и воткнула его выше по склону воронки. Они начали строить вторую цепочку «грибов». Все это происходило так целенаправленно, что Грехов вдруг понял тех, кто ратовал за присутствие на планете разума. И если он действительно был здесь, то по всем человеческим меркам оказывался за пределами понимания. Ни он, ни люди не понимали друг друга, и неизвестно было, что же требуется для того, чтобы сделать первый шаг к взаимопониманию. Единственное, что вынес Грехов из своего наблюдения, было то, что возня паутин у земного звездолета указывала на их явную заинтересованность в нем.

Разбудив Сташевского, Грехов наскоро пересказал ему все, что видел сам, и попросился расположиться на отдых в кабине. Но командир был непреклонен, и ему, хотя и с неохотой, пришлось удалиться. Сташевский же сел за передатчик и вызвал Станцию.

За бортом разгорался день, словно штампованный по заказу, — так он походил на остальные тусклые дни Тартара.

За ночь паутины построили еще одну цепь из загадочных грибообразных тел и терриконов, удвоив их количество. Над танком кружили уже три «сети», так что в ощущениях людей преобладало чувство загнанной в угол жертвы. О связи со Станцией нечего было и думать. Сташевский сказал только, что ровно в шестнадцать по универсальному времени оттуда попробуют проткнуть атмосферу планеты направленным полем, и если все обойдется удачно, проблема безопасной доставки грузов на Тартар будет решена.

Грехов машинально оглядел небосвод, волокнистая зеленая пелена которого нависла так низко, что казалось, будто над ними висит целая планета, закрытая облачным слоем. Вершина близкого корабля виднелась размытой и колеблющейся, и там, на полукилометровой высоте, Грехов увидел темное перемещающееся пятно. Оно медленно плавало на одной и той же высоте, иногда ненадолго замирало на месте, потом снова описывало круги и петли, — неторопливо и бесцельно.

— Что это над кораблем? — спросил Грехов Сташевского. — Слева… Теперь плывет с другой стороны.

— Где?

Грехов переключил окно дальновидения и показал странное медузоподобное облако, просвечивающее, как кисейная накидка.

— Серый призрак, — посмотрев, пробасил Молчанов. — Неуловимое и чрезвычайно любопытное создание. Гилковский как-то нарвался на гравистрелка и, если бы не серый призрак, подплывший в этот момент, живым бы он не ушел.

— Я слышал об этом, — сказал задумчиво Сташевский. — Но думал, что это легенда.

— Нет, — сухо сказал Молчанов. — Я был вместе с ним…

— Но как же?.. — начал Грехов, но уловил движение Сташевского и замолчал.

Молчанов усмехнулся.

— Не сверлите его взглядом, Святослав, любопытство всегда законно. На меня гравистрелок не напал потому, что я в этот момент находился в кабине вездехода.

Что-то он не договаривал, Молчанов. Грехов понял это по его секундному замешательству, но продолжать коммуникатор не стал, а расспрашивать дальше было неудобно.